1

В храме только что закончилась праздничная служба. Рядом с высокой колонной лицом к иконостасу стоял парень лет семнадцати. Невысокий и невероятно худой. Он стоял, чуть опустив голову, его глубокие серые глаза были устремлены куда-то внутрь себя. Пальцы левой руки едва заметным движением перебирали воздух. Одет он был в самую простую одежду: серая рубашка с оторванной верхней пуговицей, чёрные потёртые джинсы. На джинсах – ремень с молитвой «Живый в помощи Вышняго».

 - Ещё раз поздравляю тебя с Причастием, Паша, - подошёл к нему батюшка. Павел молча сложил руки под благословение. – И ещё раз с Днём Ангела, - сказал священник, благословляя юношу, а затем, мягко сжав его руки своей огромной рукой, добавил, - Помнишь, что я говорил сегодня на проповеди?

Их глаза встретились. Мудрый взгляд священника и не по возрасту серьёзный взор юноши.

 - Храни благодать в своём сердце, благоговейно храни, пусть она в тебе действует. И будешь, как апостолы!

            Павел вышел из храма самым последним. Он бы, наверное, пробыл там ещё несколько часов, если б не старушка-уборщица, которая ласково выгнала Павла на улицу, а сама пошла закрывать церковь, гремя тяжёлой связкой ключей.

            «Как жаль, что наш храм закрывают днём. Ведь сколько бы прохожих захотели войти, помолиться, поставить свечку. А, может, для кого-то это была бы первая в жизни встреча с Господом…»

            Был пасмурный летний день. Шумный город продолжал жить своей привычной суетной жизнью, не слыша ветра и трепетания листьев на деревьях, не видя неба, не зная красоты птичьего пения. Город сверкал множеством огней, но они не радовали Павла. Впрочем, и не раздражали, как это было раньше. Теперь он думал, что даже хорошо, что его семья переехала в этот город, ведь именно здесь он встретился с отцом Георгием.

            Павел шёл вдоль автомобильной дороги, и городская суета его не касалась. У него ничего с собой не было, даже телефон он нарочно оставил дома, и теперь размышлял о том, как апостол Павел ходил пешком по разным странам, ничего не имея, кроме благой вести о Христе. Юноша вспоминал также о тех страданиях, которые претерпели благовестники Истины. Из двенадцати апостолов все, кроме Иоанна Богослова, приняли мученическую смерть. Всплыли в памяти слова, услышанные сегодня на проповеди: «Если человек ведёт жизнь истинно христианскую, то, как правило, эта жизнь заканчивается мученичеством. Вот и апостол Пётр был распят на кресте вниз головой, а апостол Павел – убит мечом». 

2

            Как сохранить в себе принятую благодать Господа? Сегодня Павлу очень хотелось это сделать, хотя бы сегодня, один день! Сердце его было полно решимости. Что бы ни произошло поступить так, как того хочет Дух Святой. Он помнил, как бывало раньше: только придёшь домой и – начинается. Сначала, как обычно после долгого Богослужения, очень хочется есть. Налетаешь на еду, ешь без всякого благоговения, наедаешься. В животе тяжелеет, голову клонит в сон: вот уже половину благодати растерял. Дальше – искушение за искушением, словно на тебя ополчилась целая тьма бесов. И так разоряется всё, что с таким трудом добывал. Да ещё Ленка, сестра старшая, в довершение всего обязательно начнёт подшучивать:

- Что ты, Павлик, сегодня в церкви делал?

            Ответишь, гордо насупившись:

 - Причащался Святых Христовых Таин!

            Она сделает удивлённые глаза, потом скажет с издёвкой:

 - То-то, я смотрю, ты сегодня какой-то… таинственный!

            Не выдержишь, съязвишь что-нибудь по поводу её образа жизни. Вот уже и гнев, и злословие, и осуждение.

 - Тоже мне праведник нашёлся! – закончит она разговор уже с неподдельной грустинкой.

            «Апостол Павел!» - так Павла часто дразнили домашние, и это почти всегда выводило его из себя. Он единственный в семье ходил в храм, исповедовался, причащался, молился, читал Евангелие и жития святых. Лучше всего он знал житие своего святого – апостола Павла – и считал своим долгом подражать ему, особенно, проповедью веры, чем часто и донимал свою семью, кроме раздражения в ответ не получая ничего. Однажды отец даже запретил ему ходить в церковь, впрочем, скоро смягчился, потому что Павла такой приговор поверг в безутешные рыдания. Не раз, конечно, Пашин духовник отец Георгий предупреждал его: «Ты ещё не окреп в вере, ещё ничего не достиг, не имеешь никакого духовного опыта, а хочешь уже учить других? Как ты будешь говорить людям о христианской любви, когда сам не имеешь её? Как ты можешь говорить им о самоотвержении? А сам ты хоть раз пожертвовал по-настоящему чем-нибудь своим ради той любви, о которой говорит Господь? Больше смиряйся. Помни: Бог гордым противится, а благодать даёт смиренным. Так что смиряйся и учись сам. Апостолы ведь тоже долгое время были учениками у Господа. И только получив Его благодать, стали проповедовать». Едва ли молодого юношу вразумляли эти слова.

            Но сегодня был особенный день. Никогда ещё он не чувствовал себя столь окрылённым, одухотворённым. Исполненным желания во что бы то ни стало сохранить в себе дар Духа Святого. Смириться ради Него и делать так, как Он хочет. И то, что сказал ему сегодня отец Георгий… Да он никогда ничего подобного ему не говорил! Особенно, последние слова: «И будешь, как апостолы!»

            Мигающая вывеска «Азартные игры». Рядом с вывеской двое мужчин в чёрных костюмах, при галстуках, с сигаретами в зубах. Пожалуй, впервые Павел мысленно не осудил, а пожалел этих людей. Как они живут, бедные, не зная настоящей жизни!

            Павел свернул в незнакомый двор под арку. Почему он это сделал? Он ведь никогда не ходил незнакомыми дворами, особенно, такими тёмными и пустынными, как этот. Хотел было вернуться. Остановился, сделал несколько шагов в обратном направлении, но как-то неуверенно. Словно что-то мешало, не давало идти назад, с каждым шагом он переступал через совесть. И тут ему вспомнились Деяния святых апостолов, как они везде были водимы Духом Святым: куда они шли, туда и Дух шёл с ними, а в некоторые места Дух не пускал их идти. Нам, современным людям, это совсем непонятно. Мы этого просто не чувствуем. Но Павел, кажется, в тот момент почувствовал что-то подобное. «Бог испытывает меня, готов ли я исполнять Его волю. А Его воля в том, чтобы я пошёл через этот двор», - подумал Павел, и от принятого решения стало ещё радостней и легче.

            Вскоре он очутился в ещё более тёмном дворе, заросшем кустами и деревьями. И здесь тоже ему не встретилось ни одного прохожего. Но вот в зарослях впереди послышались голоса, какая-то ругань. Неожиданно в его сознание врезался долетевший из-за кустов полный отчаяния женский крик:

 - Отпусти, мне больно!

            «Я должен бежать отсюда!» - «Но тогда и благодать покинет тебя!» Эти две мысли пронеслись в уме за долю секунды, как молния, так что Павел не успел понять, обе ли из них принадлежали ему. Прибавив шагу, он направился прямо в эти заросли. Да, для него это было безумием. Но страх сейчас не связывал его по рукам и ногам, а только заставлял сердце биться в огромном ритме.

            Он вышел на небольшую заброшенную детскую площадку. Там было двое здоровенных парней. В их глазах – злорадство и беспощадность. Один из них грубо держал за предплечье девушку в короткой юбке, вызывающе накрашенную. Павел даже не сразу узнал её, тем более что лицо было заплакано. Это была его старшая сестра Лена. «С дурными компаниями связываешься!» - В голове промелькнули эти часто повторяемые мамины слова, а с ними и вся жизнь в одно мгновение пронеслась перед глазами Павла. Всё похолодело внутри. Крыльев за спиной больше не было. Во рту пересохло. Слова молитвы оборвались. Слово «благодать» показалось каким-то далёким и почти нереальным. Только страшная земная действительность, охватившая Павла в один миг. Он был маленьким, слабым, беззащитным перед этими двумя высокими мускулистыми ребятами, которые обижали его сестру. И одна настойчивая мысль била по вискам с каждым ударом сердца: «Беги! Беги! Беги!»

 - Стойте! – охрипшим голосом крикнул Павел, делая шаг вперёд. Тот, что держал Лену за руку, отпустив её, обернулся:

 - Слышь, те чё надо, придурок? А ну дуй отсюда, пока цел! – и сплюнул на землю. Павла затрясло, но он не сделал ни малейшего движения назад. Говоривший подошёл к Павлу вплотную и резким движением толкнул его в грудь, так что Павел упал.

 - Это мой брат, не трогайте его, уроды! – не своим голосом закричала Лена.

Но обидчики уже стояли над Павлом, злобно ухмыляясь. Павел приподнялся и неожиданно для себя самого встал на колени. И так же неожиданно начал говорить такие слова, которых в тот момент и в голове у него не было. Одновременно он почувствовал свет. Именно почувствовал, а не увидел. Где-то внутри, около сердца. Необыкновенный свет. И словно время остановилось.

 - Ради Христа, не делайте никакого зла моей сестре и мне. Делая зло, вы грешите против Бога, Который воплотился, умер за нас и воскрес. Убеждаю вас, не лишайте себя Вечной Жизни!

            Ударов он не чувствовал. Только думал, успела ли убежать Ленка. 

3

 - Доктор, подождите! Павел, вы его только что смотрели, это мой брат! Пожалуйста, скажите, как он?

 - Вашего Павла, наверно, Сам Бог спас! Ну, ушибы там, ссадины, - это всё есть, но внутренних повреждений никаких, переломов тоже нет. Хотя удары были очень сильные и жестокие. Так вообще можно и насмерть забить, как его били. Так что мы ещё его должны понаблюдать, но думаю, что в скором времени получите вы своего братишку домой. А сейчас извините, я очень занят. Если что, подходите вечером, я сегодня дежурю.

 - А навестить-то его можно? – крикнула Лена вдогонку.

 - Заходите, заходите! – не оборачиваясь, махнул рукой врач.

            Лена вошла в палату, шурша пакетом с фруктами. В углу у окна лежал седой мужчина в очках и читал газету, а справа от входа… Павлик! «Пашенька, родной!» - обрадовалась Лена, но тут же застеснялась своих чувств и не сказала вслух. Лишь присела к нему на кровать. Она никогда в жизни не чувствовала к своему брату того, что чувствовала сейчас. Уважение? Любовь? Она не знала, как это называется, но это было так непривычно, что она смущалась.

            Павел, увидев пакет с фруктами, тут же про себя решил раздать их тем больным, к которым никто не приходит.

 - Ну, как ты себя чувствуешь, апостол? – спросила Лена. Без намёка на издёвку, по-доброму.

 - Всё тело ноет, - улыбнулся Павел, и Лене показалось, что он весь светится изнутри.

Павел посерьёзнел:

 - Почему они били тебя?

 - Ты не беспокойся, Паша, их забрали в милицию. Ты меня много об этом не спрашивай, я сама во всём виновата. «Вертела хвостом», как папа говорит… Как только тебя не убили эти звери! – По её щекам потекли слёзы.

 - Я причащался в тот день.

 - Святых Христовых Таин? – сквозь плач улыбнулась Лена. И опять без издёвки, ласково. Она пока не понимала значения этих слов, но сейчас ей хотелось примириться с братом за все прошлые обиды.

 - А как зовут этих двух?

 - Зачем тебе? – встревожилась Лена.

 - Чтобы я мог за них помолиться. Господь заповедал молиться за врагов и всё им прощать.

 - Блаженный ты, Пашка, - снова улыбнулась Лена, вытирая слёзы.

 - Нет, просто я христианин.

            Уже выходя из палаты, Лена вдруг обернулась и снова подошла к брату:

 - Паш, а когда, ты говорил, принимает исповедь отец… Георгий, кажется?

Рассказ с творческого сайта Андрея Никитенко